Имперские войны - Страница 71

– А мы – без нескольких десятков планет? – уточнил Юлий. – Эта идея не прокатит. На Сахаре они paботали аккуратно, потому что не хотели повредить поверхность и закопать наши тетрадоновые разработки. Плюс чертов туман и невозможность вести прицельный огонь с орбиты. Сахару они захватывали. Если же они захотят какую-нибудь планету уничтожить, жертв с их стороны будет гораздо меньше.

– Твои аналитики уже просчитали, сколько мы протянем?

– Довольно долго, если все будет идти так, как идет. Вторая волна достигнет нас через полгода, потом, учитывая, сколько у человечества планет, мы будем терять по несколько систем в месяц. Так что мы можем протянуть от трех до шести лет, если тарги не выкинут какой-нибудь новый фокус, а они могут быть на это способны. Но похоже, что человечество будет умирать долго и мучительно.

– Три года – это неплохо. Я думал, у нас гораздо меньше времени.

– Ты еще успеешь насладиться семейной жизнью, – сказал Юлий. – Но восьмерых детей заводить я тебе не советую. Даже одного бы не советовал, если ты не мазохист.

– Хорошая речь из уст императора. Оптимистическая.

– Не так уж много людей на этой планете, с которыми я могу говорить откровенно. По правде, ты – второй.

– А Винсент? Я думал, он – нормальный парень.

– Нормальный. Но у него свой геморрой.

– К тому же он не пилот и не дворянин, зато он поганый уибэшник, и полностью доверять ты ему не можешь, – сказал Клозе. – Первый человек – это Пенелопа?

– Да.

– Как она в целом? Держится?

– Даже лучше, чем я.

– Хорошая девочка.

– Даже пальцем ее не трогай, кобель.

– И не собирался. Слушай, у меня есть последний серьезный вопрос.

– Валяй.

– Ты сидишь на самом верху и должен быть знаком с общей картиной лучше, чем кто-либо другой. Скажи, у нас есть хоть какой-то шанс победить? Хоть мизерный, призрачный, но шанс?

– Это на самом деле серьезный вопрос. Полагаю, что он требует серьезного ответа.

– Хотелось бы.

– Для того чтобы появился хотя бы мизерный и призрачный шанс, нам нужно чудо, – сказал Юлий. – Хорошая новость состоит в том, что у меня есть на примете один потенциальный чудотворец. Я тебя с ним потом познакомлю. Он, конечно, прыщавый юнец, но я сделал его офицером и дворянином. Если кто-то и способен подарить нам шанс, так это он.

– Как его зовут?

– Бо.

– Коротко и хлестко. Мне нравится. Я ничего не имел бы против, если бы меня самого звали Бо.

– Ты все еще не в ладах с Генрихом?

– Ненавижу это чертово имя, – сказал Клозе. – Хуже него только Дитер.

– А как насчет Фрица?

– Тоже погано. Я – немец, но ненавижу немецкие имена. Герхард. Пауль.

– Я – вроде бы британец, а зовут меня Юлий.

– У поколения наших родителей были странные пристрастия к выбору имен, – сказал Клозе. – Твоей-то семейке уж точно в этом отношении не повезло… Прости, это я затупил.

– Ерунда, – сказал Юлий. – Нам правда не повезло.

– Помнишь Стивенса? – спросил Клозе.

– Помню.

– Он отлетал свое.

– Жаль.

– И Орлов.

– Жаль. Я чувствую себя виноватым, потому что не желал ему такой участи.

– Ты думал, я за ним присмотрю? Как ты когда-то присматривал за мной?

– Наверное.

– Прости, я не смог. Вся моя эскадрилья погибла, а я жив.

– Ты чувствуешь себя виноватым?

– Я скорблю, – сказал Клозе. – Но виноватым я себя не чувствую. Это плохо? Это значит, что я не гожусь в командиры?

– Нашел кого спрашивать. Я до сих пор не знаю, гожусь ли я в императоры.

– А ты чувствуешь себя виноватым?

– За каждую смерть.

– Значит, годишься.

Клозе на самом деле не чувствовал себя виноватым. Он сделал все, что мог. Не его вина, что этого оказалось недостаточно.

Люди погибли, это трагедия. Но их убил не Клозе, их убили тарги. Клозе сделал все правильно и не собирался таскать на своей спине лишний крест.

Правда, иногда он чувствовал себя подонком из-за того, что не испытывает вины.

– Иногда я думаю, что я проклят, – сообщил Юлий. – Люди вокруг меня мрут как мухи. Карсон, Дэрринджер, Стивенс, все наши партнеры по покеру на Сахаре. Краснов, Виктор, мои родители. Теперь вот Орлов.

– Поэтому ты и не отпускаешь меня от себя, – сказал Клозе. – Надеешься, что я буду следующим.

– Ты мой психоаналитик, – сказал Юлий. – Ты – то место в лесу, где я могу повыть на луну.

– Начал ощущать себя волком?

– Символ императорского дома – лев.

– Львы не воют на луну.

– Воют, если их достать.

Юлий посмотрел на часы.

– Я понял, – сказал Клозе. – Тебя зовут дела государственной важности.

– Что-то вроде того.

– Не буду отвлекать, – сказал Клозе.

– Займи себя чем-нибудь, – попросил Юлий. – Увидимся во время ужина.

– Договорились.

Юлий включил комм, едва Клозе взялся за дверную ручку.

В приемной императора Клозе нашел Пенелопу и присел на край ее стола.

– Он хотя бы спит? – спросил Клозе.

– Иногда.

– А ты?

– Чуть чаще.

– Виталий погиб, – сказал Клозе.

– Знаю.

– Я ничего не мог сделать.

– Знаю. Ты не виноват. Ты видел, как это произошло? Он умер быстро?

– Даже катапультироваться не успел, – соврал Клозе. Его ложь оказалась не слишком далекой от истины – Орлов умер быстро и без физических мучений, во сне. – Он был хорошим пилотом, Пенелопа. Очень хорошим. Настоящим. Я не знаю, что еще положено говорить в таких случаях.

– Не беспокойся за меня. Я свое уже отплакала.

– В такие моменты мне стыдно, что я раз за разом оказываюсь в числе живых.

– Не говори глупостей, Клозе. Ты – второй пилот Империи.